(Neopterygii Regan, 1923) Подкласс Неоптеригии, Новопёрые рыбы, Subclass Neopterygii Regan, 1923    (Neopterygians)    2 инфракласса


Материал подготовил Фактистов И. Е., 2020 г. Сайт www.fishbiosystem.ru  

         Новопёрые рыбы (Neopterygii Cope, 1871) — подкласс рыб, который вместе с Кладистиями (Cladistii Pander, 1860) и Хрящевыми ганоидами (Chondrostei Müller, 1844) составляют класс Лучепёрых рыб (Actinopterygii Klein, 1885).
         Новопёрые рыбы появились в конце пермского периода и теперь являются самой процветающей группой рыб.
         В подклассе Neopterygii выделяются 2 инфракласса: костные ганоиды (Holostei) и костистые рыбы (Teleostei).


Обитатели бездны.  Уильям Кроми 1971 г.

НАСТОЯЩИЕ РЫБЫ
         (В русской ихтиологической литературе акулы, как и другие первичноводные (то есть никогда не бывшие наземными) челюстноротые, называются рыбами, а бесчелюстные, миноги и миксины, — рыбообразными. Американский ихтиолог Г. Нельсон надкласс челюстноротых делит на два класса, один из которых (Elasmobranchiomorpha) включает в себя акул, скатов и химер, а второй (Teleostomi) — всех остальных рыб и всех наземных позвоночных. Такое деление, в сущности, не противоречит взглядам советского ихтиолога Г. В. Никольского на распределение рыб в геологической шкале времени и на их родственные связи.)
         Около 450 миллионов лет назад крохотное, похожее на головастика существо взмахом своего мускулистого хвоста освободило позвоночных животных от необходимости всю жизнь ползать и пресмыкаться по дну. Постепенно к хвосту этого первого плавающего существа прибавлялись плотные клетки, наполненные водой, и в конце концов сформировалась желеобразная хорда. По мере того как хорда становилась прочнее, головастик стал плавать более энергично, хотя и несколько хаотично. Он вырос до нескольких дюймов и в какой-то момент оказался заключенным в костяную броню. Прочный череп и кольчуга из плакоидных пластинок, или чешуек, были необходимы для защиты от таких грозных хищников, как похожие на скорпионов эвриптериды длиной около 2,5 метра. Эти чудовищные «жуки» имели веслообразные ноги и могли, по-видимому, передвигаться с такой же скоростью, как и ранние рыбы, которые плавали, неуклюже изгибаясь всем телом из стороны в сторону, наподобие нынешних миног и миксин.
         Со временем скорость плавающего существа увеличилась, и у одной группы животных такого рода появились челюсти, что позволяло им обороняться от хищников и хватать добычу. Обладая таким огромным преимуществом, эти плакодермы, или панцирные рыбы, сделались агрессивными и стали властелинами мира воды. Появились разновидности рыб разной величины, начиная от акулообразных рыб размером с миногу и кончая девятиметровыми дредноутами с огромной, покрытой панцирем головой. Вымершие около 250 миллионов лет назад, плакодермы явились родоначальниками как хрящевых акул, так и костистых рыб.
         Такова довольно приблизительная картина происхождения рыб, основанная на исследовании ископаемых фрагментов костей древних животных и на изучении строения современных существ. Прямых свидетельств не существует, толковать данные можно по-разному. Возможно, что акулы возникли от животных, для которых море было родным домом, а костистые рыбы — от пресноводных предков. Некоторые данные говорят о том, что рыбы, по крайней мере многие из них, появились в реках, а затем мигрировали в моря.
         Исследуя ископаемые останки животных, мы видим, что в мире рыб, когда их положение упрочилось, произошел «демографический взрыв». Они начали развиваться во всех направлениях, стало увеличиваться их число и количество видов. Ныне они столь же многочисленны, как звезды на небе, но разнообразие их еще более поразительно. Разновидностей рыб больше, чем всех остальных позвоночных вместе взятых. Рыб — тех, что вы кладете на сковородку, заказываете в ресторане или с которыми вы меряетесь смышленостью во время воскресной рыбалки, — существует около 20 000 различных форм (Их во много раз больше, если в понятие «форма» автор включает и внутривидовые разности. Число видов рыб очень неопределенно: непрерывно описываются новые виды, закрываются и вновь восстанавливаются старые. Надежное выделение вида требует глубоких и разносторонних знаний, а многие группы рыб и во многих районах изучены еще очень слабо.). Под ломтиком лимона, маслом и петрушкой лежит поистине благородное животное, властелин морей, венец своего направления эволюционного развития.
         Существуют торпедообразные, трубообразные, круглые, плоские рыбы, а также рыбы, форма которых не поддается описанию. Самые малые — некоторые бычки — имеют в длину всего 13 миллиметров, самые крупные — китовые акулы — достигают 14 метров. Есть рыбы, дышащие воздухом, рыбы, которые летают, ходят, разговаривают и даже лазают по деревьям. Древнейшие из ныне существующих позвоночных, за 450 миллионов лет своего развития они приспособились и проникли в каждый уголок бескрайнего мира воды: холодные, мрачные глубины, сумеречное мелководье, залитые солнцем воды открытого моря и изрезанные гротами и пещерами коралловые рифы, быстрые потоки и пруды с застоявшейся водой. В сущности, эволюция рыб — это история приспособления организмов к новой среде и иному образу жизни.
         Некоторые костистые рыбы, как, например, тунец, превратились в самых быстрых, наиболее развитых обитателей моря; такие рыбы, как осетр, остались во многом похожими на своих предков.
ЧЕШУЙЧАТЫЙ ПАНЦИРЬ
         У древних осетров скелет состоял из прочных костей, у современных же видов они заменены хрящом. Замена почти завершена: большая часть оставшихся костей находится вне, а не внутри длинного, стройного тела рыбы. Пять рядов костных жучек, далеко поставленных друг от друга рядов плакоидных дисков, проходят от головы до хвоста. Острые пластинки на верхней части «акульего» хвоста осетра используются как оружие и могут больно порезать всякого, кто зазевается. Эти пластинки — напоминание о поре, когда все рыбы были облачены в кольчугу, состоявшую из костяных пластинок, тесно поставленных и эластично соединенных меж собой.
         По мере того как для рыб все большее значение приобретали скорость и маневренность, а не прочность брони, на смену мозаике тяжелых пластинок пришла более тонкая, легкая чешуя. Уже около 50 миллионов лет назад у большинства рыб появились мягкие, гибкие чешуйки, перекрывающие друг друга подобно черепице. Укрепленные во внутренних слоях кожи, они, при всей их кажущейся непрочности, представляют достаточно надежную защиту.
         У огромного большинства рыб чешуйки покрыты тонким, почти невидимым слоем кожи. У некоторых же видов, как, например, у меч-рыбы и многих сомовых, чешуя отсутствует; у угрей внешний слой кожи настолько толст, что видны лишь самые верхние кончики чешуек. В отличие от громоздкой кольчуги, обременявшей древних предков рыб и приковывавшей их ко дну, современная чешуя позволяет делать быстрые, ловкие движения и является приспособлением к очень подвижной жизни в верхних слоях воды.
         Увеличению скорости перемещения в воде способствует наличие на чешуе слоя слизи, уменьшающей трение между телом рыбы и водой (Вероятно, в этом участвует и чешуя.). Выделяемая невидимыми железами, разбросанными по всей поверхности тела, эта слизь служит также антисептическим средством, препятствующим появлению бактерий, грибков и других организмов, замедляющих скорость рыбы и опасных для ее здоровья. Слизь вместе с чешуей представляет собой прочное покрытие, сохраняющее жизненные соки рыбы и мешающее проникновению внутрь нее воды (Иной раз слизь защищает и от хищников. Некоторые рыбы-попугаи (Scaridae) надевают на ночь «рубашку» из толстого слоя слизи, предохраняющую от нападения мурен. Мощный слой слизи защищает мальков Mupus maculatus от поражения щупальцами физалии, среди которых они прячутся. По запаху слизи стайные рыбы, а также самцы и самки не стайных рыб нередка находят друг друга. Рыбки Symphysodon discus и Etroplus maculatus выкармливают мальков собственной слизью. Родственники нашего угря, закапывающиеся угри, всю свою жизнь проводит в норках, которые роют в песке. Их слизь очень быстро цементирует стенки такой норки. Вот какой разнообразной может быть функция слизи у рыб. Такого же рода примечания можно было бы сделать при обсуждении функций любого их органа.).
         Чешуйки растут вместе с рыбой. Новый «материал» образуется в виде колец по краям чешуек (Говоря о кольцах, автор имеет в виду микроскопические валики (склериты), которые образуются на верхнем слое чешуи; снизу чешуя растет по всей площади, и склериты там не формируются. В течение года может появиться всего лишь несколько склеритов или несколько сотен их — все зависит от строения чешуи у данного вида рыб и от скорости роста рыбы в данном году.). Эти кольца становятся более многочисленными, а расстояние между ними — более значительным, когда пища в изобилии и размеры рыбы быстро увеличиваются. С уменьшением количества пищи в холодное время года рост замедляется, а то и вовсе прекращается и кольца становятся все уже и чаще (Близко расположенные один от другого склериты, часто к тому же неполные, идущие лишь по переднему краю чешуи, образуют годовое кольцо. Но у некоторых рыб, например у сельдей, годовые кольца образуют не склериты, а темные и светлые зоны на внутреннем слое чешуи, подобные кольцам на костях.). За этой сменой времен года можно проследить по светлым (летним) и темным (зимним) полосам на отолитах (Отолиты, или «ушные камни», находятся у рыб в органе равновесия — лабиринте, составляя его часть.) и некоторых костях. Как у деревьев, у рыб имеются годовые кольца, и зачастую, подсчитав их количество, можно узнать возраст рыбы (Кроме годовых колец, на отолитах, костях, срезах лучей плавников, а особенно часто на чешуе по разным причинам нередко образуются дополнительные кольца, которые затрудняют определение возраста, но если в них разобраться, дают дополнительную информацию о важных событиях в жизни рыбы — нересте, массовом заражении паразитами и т. д.). А поскольку размер чешуйки пропорционален размеру рыбы, иногда можно определить, какой величины рыба достигала к концу каждого года.
         В 1953 году канадские биологи, сосчитав концентрические кольца на срезе с колючки грудного плавника осетра весом 97 килограммов, установили, что рыба достигла преклонного возраста — 152 года. К прочим долгоживущим рыбам относятся 227-килограммовый палтус, проживший до 60 лет, и угорь, достигший 55-летнего возраста. Крупные рыбы и черепахи, вероятно, живут долее других животных, старея настолько медленно, что в большинстве своем гибнут от «несчастных случаев» и болезни, а не от дряхлости и упадка сил.
РАСЦВЕТКА БАБОЧКИ
         Во времена, когда рыбы имели костяной панцирь, все они, должно быть, были «на одно лицо», и их блестящая, похожая на черепицу броня сверкала, словно сделанная из полированной слоновой кости. К счастью, нынешняя чешуя достаточно прозрачна, чтобы дать нам возможность разглядеть радужные цвета кожи рыб. Тусклые, поблекшие тона, которые мы видим у рыб на базаре, дают лишь весьма отдаленное представление о красоте живых рыб в естественных условиях. Всякому, кто нырял с маской или смотрел в воду через прозрачное дно лодки, известно, что своей яркостью рыбы могут поспорить с птицами и цветами. Если птичье убранство, как, скажем, претенциозный плюмаж павлина, составлено из мертвых, безжизненных перьев, то рыбы облачены в наряд, расписанный живыми красками, возникшими в клетках их тела.
         Красные, оранжевые, желтые и черные пигменты находятся в звездообразных клетках, функционирующих иначе, чем пигментные мешочки у спрутов. Благодаря нервам и гормонам эти пигменты то отступают в центр клетки, становясь практически невидимыми, то растекаются по лучам звезды, придавая ей определенную интенсивность окраски. Подобно кальмарам, рыбы сочетают свои пигменты в бесчисленном количестве вариантов расцветки. Способность рыб менять свою «ливрею» — мгновенно или на протяжении нескольких недель — не превзошел ни один другой представитель животного царства. Большинство тропических каменных окуней (Epinephelus) могут мгновенно менять черную окраску на белую или алую на желтую и быстро «включать» и «выключать» узоры, состоящие из пятен или мазков.
         Окраска, будь она переменной или постоянной, дает рыбе известные преимущества, прежде всего позволяя ей не слишком выделяться на фоне окружающей среды. Один из обычных способов камуфляжа состоит в том, что рыба сливается с фоном. Обитатели дна, особенно камбала, могут становиться незаметными на светлом песке, темном иле, крупной гальке и даже на фоне шахматной доски, изменяя оттенки и структуру крапинок на спине. Многочисленные планктонные организмы, личинки рыб и некоторые взрослые рыбы имитируют прозрачность воды, делая собственное тело также прозрачным. Обитатели прибрежных вод, например рыба-сержант, сабля-рыба и рыба-бабочка, украшены броским орнаментом из полос и штрихов (подобных зигзагам, наносившимся во время войны на корабли), который искажает очертания рыбы.
         Необычные отметины и контрастная окраска служат также для мгновенного опознавания определенных видов рыб. Быть может, акула не пожирает рыб-лоцманов, питающихся остатками ее обеда, потому, что узнает этих маленьких рыбок по их ярким голубым полосам. Виды рыб, которые живут в одиночку, прячась в пещерах и выемках коралловых рифов, возможно, узнают своих сородичей и супругов по бросающимся в глаза «знакам отличия».
         Смена окраски у рыб происходит также под влиянием различных эмоций. Так же, как и люди, они могут бледнеть и краснеть. Некоторые виды сиамских морских петухов вспыхивают, возбужденные ожиданием стычки. Ярко-голубая окраска рыбы-«парусника» становится гораздо гуще, когда она, попав на крючок, борется за свою жизнь. Некоторые самцы, в пылу ухаживания или стараясь привлечь самку, приобретают броскую, привлекающую внимание окраску. Красное брюхо колюшки оказывает такое же притягательное воздействие на противоположный пол, как великолепное оперение райской птицы (Брачная окраска особенно характерна для рыб, защищающих вовремя нереста территорию, на которой будет отложена икра. У гольцов (Salvelinus) красная окраска брюха служит в это время сигналом «не подходи». Самка, проникая на территорию, охраняемую самцом, чтобы встретить не атаку, а ухаживание, прижимается ко дну, пряча свое красное брюхо, правда, не столь яркое, как у самца.).
         Крикливый наряд иногда служит предупреждением, что мясо его владельца обладает неприятным вкусом или ядовито. Типичным примером являются роскошная окраска и броские отметины ядовитого кузовка. Ядовитые жаберные крышки и лучи спинных плавников желтоватого морского дракончика имеют контрастный черный цвет.
         Для всех океанских рыб характерны темная спина и светлое брюхо. Серебристое или белое брюхо снизу трудно разглядеть на фоне освещенной солнцем поверхности воды и врагам, и жертвам этих рыб. Если же глядеть сверху, синие и зеленые цвета на спине сливаются с морем и темным дном. Когда свет сверкает на спине, на белое брюхо падает тень, благодаря чему рыба сбоку кажется как бы плоской и равномерно окрашенной под цвет воды. Отблески солнечного света делают неясным пигмент на боках и спине, а нижняя сторона тела, несмотря на тень, остается довольно бледной, поскольку пигмента на ней нет.
         Это двухцветное одеяние как нельзя подходит для жизни в открытом море. Вдали от берегов и дна нет нужды в кричащих, пестрых красках и быстрых сменах маскировки. Среда тут остается неизменной, поэтому неизменен и покров. Обыкновенная сельдь (Clupea harengus), которая огромными стаями скитается по Северной Атлантике, всегда одета в синевато-зеленый «пиджак» и серебристо-серые «брюки».
КАК РЫБЫ ПЛАВАЮТ
         Подобно другим пелагическим рыбам (то есть обитающим в открытом океане), сельдь и менхаден обладают удивительно обтекаемой формой. Рыбы настолько превосходно приспособлены для быстрого и маневренного передвижения в воде, что люди веками копировали их форму, конструируя подводные лодки, торпеды и иные предметы, которые должны двигаться в воде, создавая минимальное сопротивление. Поскольку сжать воду невозможно, рыба, чтобы продвигаться вперед, вынуждена «распихивать» ее в стороны. Животное делает это, рассекая массу воды более или менее заостренной головой, а затем расталкивая ее в стороны расширенной частью, после чего вода плавно скользит по конусообразному хвосту, создавая минимальные завихрения, лишь незначительно замедляющие движение.
         Движение рыбы с точки зрения механики аналогично движению длинной веревочки, которую резко дернули вбок за один конец. W-образные сегменты мяса, которые вы осторожно сдираете с костей печеной рыбы, и есть те самые «дергающие» мускулы. Передние мускулы поворачивают голову то в одну сторону, то в другую. Следующие за ними сегменты то сжимаются, то разжимаются, порождая волну, которая проходит от головы к хвосту, всякий раз подвигая тело вперед. Едва завершается первая волна, как с поворотом головы в другую сторону начинается другая. Поступательное движение возникает благодаря тому, что рыба боками как бы упирается в воду в пространстве между гребнем и впадиной волны. Широкий, мощный взмах хвоста завершает усилие и увеличивает скорость.
         Мелкие рыбы способны с места, спустя двадцатую долю секунды, развить максимальную скорость. Такие внезапные «спурты» для рыб важнее, чем способность постоянно поддерживать высокую скорость, так как они дают возможность мгновенно избежать опасности или кинуться на добычу. Максимальная скорость мелкой рыбы — примерно десять длин тела в секунду. Иными словами, форель длиной 30 сантиметров может плыть со скоростью 3 метров в секунду, что составляет около 12 километров в час. Такие крупные, мускулистые рыбы, как желтоперый тунец, развивают, как было установлено, до 83 километров в час. Но рекордсменом является ваху, дальний сородич тунца и поистине морская гончая: скорость ее — около 90 километров в час.
ПРИЧУДЛИВОСТЬ ПЛАВНИКОВ
        Рыбы используют плавники, форма которых и местонахождение могут быть самыми разнообразными, для передвижения, маневрирования и сохранения равновесия (Каждая из функций обычно обеспечивается несколькими плавниками, которые могут страховать и заменять друг друга. При этом у рыб, плавающих, волнообразно изгибая тело, плавники, выполняющие роль передних рулей и несущих плоскостей, располагаются впереди плавников-килей; далее следуют плавники-стабилизаторы и позади всех — плавники, служащие задними рулями и органами движения.). Обычно у рыбы один или два спинных (дорсальных) плавника и один анальный плавник. Число же медиальных, или вертикальных, плавников бывает различным. К ним же относится хвостовой плавник, стабилизирующий движение; рыба с поврежденным хвостом иногда плывет, точно пьяная. Два комплекта парных боковых плавников служат для равновесия, торможения и управления.
         Те виды рыб, которые имеют толстую, жесткую чешую, часто используют плавники для передвижения, а хвост — в качестве руля. Маленький, неправдоподобной формы, морской конек, покрытый жесткой броней, передвигается в вертикальном направлении, махая своим спинным плавником так часто, что его едва можно разглядеть. Ярко расцвеченная рыба-попугай и смахивающий на коробку кузовок используют грудные плавники вместо весел. Панцирные кузовки ударяют из стороны в сторону хвостом или же пускают в ход спинные и анальные плавники.
         У менее развитых рыб, как, например, у тарпона или семги, спаренные брюшные плавники расположены на «бедрах». У макрели, тунца и окуня они помещаются на «плече» ниже, а то и впереди грудных плавников, расположенных высоко по бокам рыбы. Это наиболее выгодная позиция для поворотов и маневрирования. У менее подвижных рыб, использующих парные плавники для гребли, они имеют форму весла или лопаты, а хвост у них квадратный или закругленный. Быстроходные же виды рыб, например тунец, использующие боковые плавники для плавных поворотов и быстрых крутых разворотов, имеют длинные, серповидные плавники и раздвоенный, с глубоким вырезом хвост.
         У таких рыб, как сельдь или семга, плавники мягкие; это складки кожи, натянутые на эластичные лучи. Такую рыбу можно схватить, не опасаясь болезненного укола. Зато жесткие, похожие на иголки, плавниковые лучи макрели и окуня могут проколоть руку до кости. Подобные лучи-колючки обеспечивают большую жесткость, что способствует лучшей управляемости, а также могут причинить неприятности врагам и жертвам. Неосмотрительный обжора, проглотивший спинорога, может оказаться в незавидном положении, если спинорог распрямит свой первый спинной шип. Причудливая рыба-зебра (Pterois volitans), обитающая среди рифов, вооружена 18 колючками, заряженными столь сильно действующим ядом, что в большой дозе он может оказаться смертельным для человека. Воинственные скорпены, столь же ядовитые, сколь и безобразные, «прославились» на всю Америку тем, что одна из них «ужалила» астронавта-акванавта Скотта Карпентера, работавшего на глубине 61 метра возле Ла-Холья (штат Калифорния).
         Морской петух и некоторые виды рыб-удильщиков ходят по дну на грудных плавниках, напоминающих лапы. Спинной плавник прилипалы превратился в овальную присоску на верхней части головы. Эти живые крючки прицепляются к акулам, морским черепахам и лодкам, разъезжая с одного места кормежки на другое.
         Мясистые, разветвляющиеся плавники и шишкообразные наросты на золотисто-коричневой саргассовой рыбе так верно повторяют внешний вид водорослей, среди которых она обитает, что ее почти невозможно увидеть. Летучая рыба благодаря высокой скорости передвижения и ударам своеобразного хвостового плавника выскакивает из воды. Затем она парит (а не летит) на крыловидных грудных плавниках, покрывая по воздуху расстояние до 30 метров. Такие парящие полеты со скоростью до 30 узлов рыба совершает для того, чтобы скрыться от преследования хищников вроде корифен (золотых макрелей) и морских лещей.
ПОЧЕМУ РЫБЫ НЕ ТОНУТ И КАК ОНИ ДЫШАТ
         Способность таких рыб, как лосось, переходить из плотной соленой воды в более легкую пресную воду и обратно, не погружаясь на дно и не всплывая на поверхность, обычно воспринимается как нечто само собою разумеющееся. Между тем, чтобы не утонуть, такие рыбы должны, подобно людям, постоянно плыть или же иметь наполненный газом плавательный пузырь. Этот пузырь, расположенный между желудком и хребтом, наполнен легким газом и действует наподобие воздушного шара. Когда рыба опускается ниже, увеличившееся давление, сдавливая пузырь, уменьшает его объем и рыба становится тяжелее. Когда рыба плывет вверх, то плавательный пузырь расширяется, и рыба становится легче. Рыба увеличивает или уменьшает объем газа до тех пор, пока вес ее не оказывается равным весу воды на нужной ей глубине. Это свойство позволяет, например, лососю часами висеть неподвижно близ поверхности воды, заглатывая пищу, приносимую течением. Без плавательного пузыря рыба утонула бы, поскольку ее мясо и кости тяжелее воды. По словам зоолога Уля Ланхэма, плавательный пузырь «превращает грузную массу мяса и костей в невесомый корабль, парящий в воде». Однако у вас не должно создасться впечатление, будто рыбы то и дело поднимаются и опускаются, наполняя или опоражнивая пузырь, точно подводная лодка — балластные цистерны. Точнее сказать, поплавок этот представляет собой приспособление, реагирующее на перемену давления не мгновенно, а в течение нескольких дней (Обычно это происходит гораздо быстрее — все зависит от того, насколько сильно меняется давление и как устроен плавательный пузырь. У закрытопузырных рыб он не сообщается с внешней средой — газы то выделяются в пузырь из крови, то поглощаются ею. Процессы эти идут довольно медленно, но тонкий контроль за объемом газов осуществляется быстро, путем сокращения или расслабления мышц, заключенных в стенках плавательного пузыря. Открытопузырные рыбы (сельдь и многие другие) могут выпускать излишек газов через особый проток или протоки, а также наполнять пузырь, поднимаясь к поверхности и заглатывая воздух. У многих видов рыб мальки в первый раз наполняют плавательный пузырь только таким путем, и даже у закрытопузырных рыб он в это время еще снабжен протоком.).
         Большинство придонных рыб утратило плавательный пузырь из-за отсутствия необходимости в таком органе. У некоторых глубоководных рыб газ находится под таким давлением, что для хранения его близ поверхности понадобился бы толстостенный стальной баллон. Однако эти существа не разрываются на части, поскольку огромное давление воды на подобной глубине уравновешивается давлением газа в пузыре. Если такая рыба всплывет или будет вытащена слишком быстро, она не успеет выпустить газ с такой же скоростью, с какой будет изменяться давление. Вследствие этого разбухший пузырь раздавит внутренние органы или вытолкнет желудок ее изо рта. Треска, мерланг и хек, вытаскиваемые тралом с глубины всего 40 метров, почти всегда появляются на поверхности уже мертвыми (Это явное преувеличение. Мечение трески, поднятой с гораздо больших глубин, практикуется очень широко и вполне успешно. Другое дело морские окуни (подсемейство Sebastinae), особенно чувствительные к переменам давления, — трал поднимает их изуродованными. Однако даже такая рыба, с выпученными глазами и вывернутым через рот желудком, иногда долго еще бьется на палубе; тем не менее она обречена, и выпускать ее обратно в море бессмысленно. И треска, и морской окунь — рыбы закрытопузырные, но на перепады давления они реагируют по-разному, так как различаются по свойствам крови, связанным с поглощением и выделением газов.).
         Многие полагают, что рыбы свободно перемещаются с одной глубины на другую; на самом же деле передвижение их по вертикали подчас ограничено узким слоем, в пределах которого они могут регулировать наполнение плавательного пузыря. Если же рыба покинет пределы зоны, к которой она приспособлена, то она или тотчас лопнет и погибнет, или ей разорвет внутренности, или она «упадет» брюхом вверх в сторону поверхности (Рыбы с плавательным пузырем тяжелее переносят резкое снижение давления, чем рыбы беспузырные, из-за кессонной болезни, которая не ограничивается одним лишь раздуванием пузыря. У рыб, вынужденных быстро передвигаться по вертикали, плавательный пузырь обычно уменьшается, исчезает или заполняется жиром: постоянные «склады» жира могут иметься также в печени или других местах. Широко используется еще один способ снижения удельного веса — повышенное содержание воды в тканях.).
         Газ, находящийся в пузыре, представляет собой смесь кислорода и азота, иногда в той же самой пропорции, что и в воздухе (Кроме кислорода и азота в эту смесь иногда входит углекислый газ, и в немалых дозах. У разных видов рыб состав ее различен, даже у одной и той же рыбы он может сильно изменяться по мере поступления газов из крови и по мере поглощения их кровью.). Этот газ (Или это просто-напросто заглоченный воздух.) извлекается из воды посредством жабер во время обычного дыхательного процесса и переносится кровью в плавательный пузырь.
         Вы можете хорошенько разглядеть рыбьи жабры. Приподняв плоские твердые жаберные крышки по обеим сторонам «шеи», вы увидите перекрывающие друг друга веерообразные ряды жаберных лепестков (Их не следует путать с жаберными тычинками.) — красных складок кожи, прикрепленных к костям между жаберными отверстиями. Красный их цвет объясняется наличием множества крохотных кровеносных сосудов, покрытых чрезвычайно тонкими перепонками. Эти перепонки задерживают воду, но пропускают кислород, который проникает в кровь, проходящую через жабры. В то же время отработанный углекислый газ выбрасывается в море. Иными словами, действие жабер в значительной мере сходно с работой легких.
         Рыбы прокачивают воду через жабры, попеременно то сжимая, то раздувая жаберные крышки. Отдав в кровь кислород и взяв углекислый газ, вода вытекает через жаберные крышки.
         Обратно в жабры попасть она не может благодаря складкам кожи, действующим как предохранительные клапаны.
         Иногда вместе с водой в рот попадают мелкие организмы. Когда они забивают жаберные отверстия, рыба задыхается.
         Отдельные экземпляры морских окуней, например Promicrops lanceolatus (Из семейства Serranidae. Русское название «морские окуни» относится также к рыбам из подсемейства Sebastinae семейства скорпеновых и к терпугам (семейство Hexagrammidae). Работа над утверждением официальных, твердо установленных русских названий рыб, которые устранили бы подробную путаницу, еще только начата. Подробнее см. «О названиях рыб», «Природа», № 8, 1964.), весят до 540 килограммов и достигают почти 4 метров в длину. Однажды туземец, нырявший за жемчугом у северных берегов Австралии, был проглочен огромным морским окунем. Но ныряльщику чудом удалось спастись, выбравшись через жаберные отверстия. Похожий случай произошел у Ки-Уэста, когда крупный окунь заглотил по пояс ныряльщика. Искусанный ныряльщик заколол хищника ножом и выбрался на поверхность весь исцарапанный.
         Люди столетиями мечтали научиться жить под водой и дышать, как рыбы. В июле 1964 года 4 водолаза ВМФ США по проекту «Силэб» («Морская лаборатория») провели 11 суток под водой, находясь в стальной камере диаметром 12 метров, опущенной на дно моря близ Бермудских островов. Они работали там, удаляясь от камеры. Один из них, капитан-лейтенант Роберт Томпсон, настолько привык к жизни на глубине 60 метров, что ему даже снилось, будто он может дышать водой. «Мои сны, — рассказывал он, — были настолько правдоподобны, что каждое утро я просыпался с намерением попробовать сделать это». Однажды, когда он отдыхал на коралловом рифе, его обуяло непреодолимое желание сорвать с себя маску и вдохнуть воду. К счастью, он удержался от этого.
         В том же году мечта Томпсона оказалась близкой к осуществлению: доктор Уолтер Л. Робб, инженер-химик, изобрел искусственные жабры, с помощью которых хомяк мог дышать под водой. Жабры эти изготовлены из чрезвычайно тонкой (0,0025 миллиметра) резиновой мембраны. Она была натянута на рамку и в виде клетки опущена под воду. Похожая на тончайший газ мембрана позволяла молекулам кислорода и азота, растворенным в воде, просачиваться внутрь достаточно быстро, обеспечивая зверьку жизнь и безопасность. Выдыхаемый углекислый газ удалялся довольно быстро, так что животному не грозила опасность задохнуться. Внутрь просачивались также и молекулы воды, но гораздо медленнее, чем газы. Соли, растворенные в воде, внутрь не проникали, так как их молекулы слишком велики, поэтому вода была пресной. Хомяк имел в своем распоряжении «воздух» и питье и как ни в чем не бывало жевал пищу и крутил «беличье колесо».
         Этот успешный эксперимент наводит на мысль о поистине фантастических возможностях его использования. Один наделенный богатым воображением редактор оповестил своих читателей о том, что искусственные жабры представляют собой разрешение проблемы перенаселения, и нарисовал картину «поселений под волнами моря». Но, прежде чем это произойдет, надо разрешить ряд других проблем. Кроме вполне очевидных проблем питания и удаления нечистот, человеку, весящему в среднем 80 килограммов, требуется гораздо больше кислорода, чем хомяку весом 85 граммов или даже 80-килограммовой рыбе. Одним из способов получения его может быть мембрана гораздо большей площади. Доктор Робб и его коллеги работают в настоящее время над созданием компактных портативных «жабер», изготовленных из 5,5 квадратного метра сверхтончайшей резиновой пленки, — приспособлением, которое, возможно, приблизит тот день, когда значительную часть своей жизни люди станут проводить под поверхностью моря.
ОТ ГОВОРЯЩИХ РЫБ ДО ЖИВЫХ ИСКОПАЕМЫХ
        Издавна повелось с морем связывать молчание. Писатели со смаком повторяют такие выражения, как «могильный покой», а поэты обожают размышлять о «безмолвном море».
         Но людям более практическим — рыбакам и мореплавателям — давно известно, что под изолирующим звук поверхностным слоем океана царит сущий бедлам различных звуков. Малайцы, прежде чем забросить свои сети, опускают голову в воду, прислушиваясь к рыбьим сигналам. Рыбакам, уходящим на промысел в Желтое и Китайское моря на своих тонкобортных судах, мешают спать звуки, похожие на «шум ветра в зарослях бамбука». Жители островов Тихого океана и побережья Западной Африки испокон веков слушают море, прижав ухо к ручке весла.
         Во время второй мировой войны военные моряки с помощью чувствительных электронных приборов следили за появлением вражеских подводных лодок. В наушниках стоял невообразимый гвалт, состоявший из самых странных звуков, похожих то на грохот якорных цепей, то на шум генераторов, то на кудахтанье куриц, то на гомон играющих детей. В 1942 году гидрофоны, то есть подводные микрофоны, установленные у входа в Чесапикский залив, уловили таинственные звуки, похожие на «удары пневматических молотков, вспарывающих бетонный тротуар». Флотские специалисты в ужасе всплеснули руками, обнаружив, что подводные звуки настолько громки, что они могут заставить сдетонировать акустические мины.
         После войны были начаты работы с целью установления источников этих непонятных звуков. Очевидно, их издавали животные, но какие именно и почему? Ученые прослушивали, наблюдали и фотографировали сотни морских животных — от креветок до морских петухов и от кузовков до дельфинов. Результаты убедили по крайней мере одного флотского Шерлока Холмса, что рыбы «разговаривают» друг с другом. Миссис Мэри Полэнд Фиш, старший «детектив» университета Род-Айленд, занимающаяся своим ремеслом 18 лет, заявляет, что у каждой особи свой особенный «голос». Со временем, быть может, люди научатся узнавать рыб по голосу, так же как узнают знакомый голос по телефону.
         «Тропические и субтропические виды гораздо разговорчивей, чем обитатели более прохладных вод, — любезно сообщает миссис Фиш.— Самые шумные — теплые прибрежные воды, и все животные особенно разговорчивы в период спаривания».
         Ее муж, доктор Чарльз Фиш, и его коллеги установили, что гудки и сигналы, настолько сильные, что в состоянии воздействовать на взрыватель акустической мины, издаются самцами рыбы-жабы (Opsanus tau), призывающими самок. Это один из самых шумных обитателей мелководий от залива Мэн до Кубы. Самец этой рыбы издает также отвратительный сварливый вопль, когда какая-нибудь рыба проявляет интерес к его гнезду.
         Рыбой же, произведшей такой переполох в Чесапикском заливе, был микропогон (Micropogon undulatus) из семейства горбылевых. Даже когда один микропогон зовет свою подругу, издаваемый им звук похож на частый стук по выдолбленному изнутри бревну. Но когда в мае и июне в Чесапикский залив их приходит для нереста от 300 до 400 штук, то они производят совершенно невыносимый шум. Недаром акустики во время второй мировой войны решили, что это противник глушит их гидролокаторные установки. Существует около 150 видов горбылевых, и их «вечерние хоры» можно услышать во всех теплых морях мира.
         Лишь немногие виды рыб увлекаются тем, что с натяжкой можно назвать разговорами. Чаще всего рыбы издают звуки, когда питаются, дерутся, когда испуганы, раздражены, собираются в сообщества или же пытаются отыскать дорогу. Подобно людям, они невольно восклицают, испытывая страх, печаль или тревогу. В трудную минуту огромная океанская луна-рыба Mola mola, достигающая веса 900 килограммов, скрипит зубами и хрюкает наподобие свиньи. Отражая нападение, морской петух и жаба-рыба зловеще рычат, а рыба-еж издает скрежет и вой, которые так же грозны для некоторых ее врагов, как и оружие — острые иглы. Если поймать одну рыбу из косяка, она может издать крик, предупреждающий остальных об опасности и обращающий их в бегство. Ночные рыбы и обитатели сумрачных слоев воды, куда почти не доходит свет, например морской сомик, возможно, находят своих супруг по издаваемым ими звукам.
         Рыба-белка и рыба-попугай скрежещут зубами, расположенными в задней части горла, и этот скрежет усиливается, резонируя в находящемся рядом плавательном пузыре. Другие рыбы, такие, как рыба-жаба, горбыли и морские петухи, издают стоны и ворчание, используя свой плавательный пузырь в качестве резонатора. «Струнами» служат мускульные волокна, расположенные снаружи или внутри стенок пузыря. Благодаря сокращению и ослаблению мышц плавательный пузырь вибрирует. По сообщениям нескольких ученых, у некоторых спинорогов ниже грудных плавников обнажена туго натянутая, точно барабан, часть плавательного пузыря, по которому рыба бьет, точно барабанными палочками, лучами плавников, издавая ритмичный перекатывающийся звук. «Музыкальный голос» американского угря, напоминающий слабый мышиный писк, — это шум газа, вырывающегося из плавательного пузыря.
         Некоторые рыбы издают звуки постоянно и без всякой видимой причины. Болтливый морской петух хрюкает и кудахчет себе под нос, находясь и в одиночестве, и в компании. Если ручную рыбу осторожно погладить, она негромко заклохчет, но если рассердить ее, она сердито загалдит, словно мокрая курица.
ШЕСТОЕ ЧУВСТВО
         Нет смысла издавать звуки, если их никто не услышит. У рыб нет ни наружных «слуховых рожков», ни барабанных перепонок, но зато толстые кости их черепа превосходно проводят звук. Звук в воде распространяется дальше и быстрее, чем в воздухе, и звуковые колебания, воспринимаемые этими костями, передаются в среднее ухо. У сельди и форели имеется продолжение плавательного пузыря, тесно связанное с внутренним ухом; оно служит резонатором и усиливает звуковые колебания.
         Внутреннее ухо так же позволяет рыбе сохранять равновесие, как это происходит и у человека. Если удалить его у рыбы хирургическим путем, рыба утрачивает чувство равновесия, но по-прежнему реагирует на низкочастотные звуковые колебания. Она слышит и ощущает при помощи своей боковой линии. Подобным образом и мы ощущаем звуки, когда кладем ладонь на гитару или рояль во время игры на этих инструментах.
         Из всех обитателей животного царства лишь рыбы да немногие земноводные обладают этим высокоразвитым шестым чувством. С его помощью как костистые рыбы, так и акулы, обнаруживают приближение врагов и жертв задолго до того, как они их увидят. Вдоль всего тела рыбы, по обеим его сторонам, проходит наполненный слизью канал, разветвляющийся в голове рыбы. Лежащие непосредственно под кожей, эти каналы иногда заметны в виде темной линии, идущей от головы к хвосту. Короткие канальцы, или поры, пронизывающие чешуйки, соединяют эти каналы с внешней средой. При движении рыб в море возникают волны, или изменения давления, которые воспринимаются боковой линией и вызывают перемещение слизи. Это перемещение воздействует на волоски, соединенные с мозгом нервами и пучками сенсорных клеток (Кроме того, система боковой линии включает в себя сейсмосенсорные почки — органы, лежащие не в каналах, а прямо на поверхности кожи.).
         Если рыба улавливает колебания, создаваемые другими животными, логично предположить, что она может улавливать и свои собственные колебания. Волны, издаваемые рыбой при ее передвижении, наталкиваются на предметы, попадающиеся на пути, и, вероятно, отражаясь от них, принимаются боковой линией. Если рыбы действительно ощущают их и получают информацию благодаря отраженным волнам, то именно этим свойством можно объяснить их способность в темноте быстро обходить препятствия и безошибочно отыскивать крохотные расселины в скалах. Некоторые ученые считают, что рыбы способны определять расстояние до того или иного предмета или океанского дна, измеряя время, требуемое для того, чтобы издаваемый ими звук вернулся назад и был воспринят ухом или боковой линией.
         Кроме того, с помощью боковой линии рыба получает информацию о скорости и направлении течений, а изменения глубины воспринимаются ею, очевидно, как изменения давления. Ощущения, воспринимаемые боками рыбы, могут также помогать ей сохранять свое место в косяке. Около 2000 морских рыб перемещаются косяками, объединяясь вместе, вероятно, по той же причине, что и люди. Обычно хищники рассматривают косяк рыбы или группу людей как единый крупный организм, напасть на который не так просто, как на отдельного индивидуума, отбившегося от группы.
         Каждая особь держится в косяке на определенном расстоянии от своих соседей и движется параллельно им. Все они движутся вперед, поворачивают или спасаются бегством, словно единое целое. Миллионы рыб могут передвигаться так, словно это одно гигантское существо, управляемое одним мозгом (И управляемое иногда из рук вон плохо. Не раз наблюдали, как голова длинной извивающейся колонны рыб, следующих друг за другом, случайно примыкала к хвосту и тогда стая начинала кружиться на одном месте, иногда очень долго, пока столь же случайно «карусель» не расстраивалась.). Как это удается рыбам — науке неизвестно. Лабораторные опыты показывают, что мальки узнают друг друга по внешнему виду, а по мере того, как они подрастают, они все чаще соединяются попарно. Внимание их привлекает, возможно, цвет или движение, или то и другое. У некоторых рыб, как установлено, хорошее цветное зрение, и строение рыбьего глаза свидетельствует о том, что рыбы легко улавливают движение. Но зрением объясняется еще не все, поскольку некоторые виды рыб остаются в косяках и ночью. По-видимому, для того, чтобы сохранять параллельное положение и дистанцию, требуется иное чувство. Вполне возможно, что эту роль выполняет боковая линия.
СПЯТ ЛИ РЫБЫ
        Судя по структуре ее глаза, картина мира, видимая рыбой, смутная, расплывчатая. Смутная потому, что самая чистая вода менее прозрачна, чем воздух. Это уменьшает ее освещенность, поэтому рыба не в состоянии видеть дальше чем на 30 метров. Близорукость рыб — результат их приспособленности к ограниченной видимости. Люди же, наоборот, безнадежно дальнозорки, оказавшись под водой без очков или маски. Зато будучи оснащен этим снаряжением, человек может разглядеть более мелкие предметы, чем некоторые виды тунца и скипджека на той же дистанции.
         Рыбам не нужны веки: они никогда не плачут. Морская вода, постоянно омывающая орбиты их глаз, очищает их от посторонних предметов, заменяя веки и слезы. Люди часто спрашивают: если рыбы не могут закрывать глаза, то спят ли они? Они так же беспрепятственно могут спать с открытыми глазами, как люди — с открытыми ушами. Некоторые дремлют, вися в воде, другие ложатся на дно, третьи накрываются с головой одеялом из донных отложений.
         Расположенные по бокам глаза позволяют рыбам видеть более чем в одном направлении одновременно. Однако предметы, расположенные по сторонам, кажутся им плоскими, точно на киноэкране. Рыба воспринимает мир в трех измерениях лишь в узкой зоне впереди себя, где оба ее глаза видят одновременно один и тот же предмет (У многих придонных рыб глаза сдвинуты к верхней части головы, и поле бинокулярного зрения у них отнюдь не узкое.). Заметив любопытный предмет в стороне, рыба поворачивается к нему «лицом», чтобы было можно определить дистанцию до него (По мнению некоторых ученых, рыба может воспринимать глубину и при отсутствии бинокулярного зрения, с помощью движений глаза, так что предметы не кажутся ей плоскими и для грубого определения дистанции поворот «лицом» не обязателен.).
         Рыбы плохо видят, что происходит на поверхности. Кроме того, преломление лучей, попадающих из воздушной среды в водную, искажает действительное положение таких мелких предметов, как насекомые и наживка. Однако маленькая серебристая рыбка-брызгун (Toxotes) нашла выход из положения: не всплывая на поверхность, она выбрасывает в воздух струю высотой около метра, сбивая в воду мух и других вкусных насекомых (Мальки лосося, выпрыгивая из воды (прыжок нередко начинается от самого дна), могут ловить насекомых, летящих на высоте до 40 сантиметров над ее поверхностью.).
         Рыбы также обладают обонянием, вкусом и осязанием. Хотя большинство рыб могут отыскать себе пропитание при помощи одного запаха, лишь у немногих обоняние развито в такой степени, как у акул (У многих рыб обоняние отлично развито, и вряд ли акулы стоят тут особняком. Угорь, например, ощущает бета-фенилэтиловый спирт, даже если в его носовой мешок попадет всего 1 молекула (!) этого вещества.). Широко распространено мнение, что лосось определяет свой родной ручей среди бесчисленного множества других притоков по характерному для него аромату.
         Рыбы не отличаются чересчур изысканным вкусом. Большинство их попросту откусывают и глотают, а то и проглатывают добычу целиком, не обращая внимания на вкусовые тонкости. Сладкий вкус, вероятно, им вовсе незнаком, поскольку в море сладкого очень мало. Зато, по-видимому, они по достоинству могут оценить горькую, соленую и кислую пищу. Кроме неподвижного языка, который есть не у всех видов рыб, различные виды имеют вкусовые бугорки на губах, усиках, голове, на хвосте, а то и по всему телу.
         Рыбы осязают всей поверхностью кожи, как мы с вами. Свободные нервные окончания разбросаны у них по всему телу, особенно на голове, губах и подбородке. Однако рыбы могут осязать и на расстоянии, при помощи боковой линии.
         Сейчас проводятся опыты с целью определить, могут ли люди научиться переговариваться друг с другом с помощью осязания. Опыты показали, что люди в известной мере могут осязать звуковые колебания, возбуждаемые голосом. Постепенно эту способность можно развить до такой степени, что она окажется чрезвычайно полезной слепым, глухонемым, космонавтам, летчикам и иным людям, которые должны одновременно видеть и слышать многое.
ШОК И БОЛЬ
         Столь же странным, как и боковая линия, и даже, пожалуй, еще более любопытным свойством обладают, как это было недавно открыто, около 500 видов рыб, способных вырабатывать значительные количества электричества. Электрический угорь (Electrophorus), который водится в водах Южной Америки и который в действительности вовсе не угорь, вырабатывает ток напряжением до 500 вольт. Такой энергии достаточно для того, чтобы свалить мула или зажечь небольшую электрическую вывеску. Его электрические органы имеют то же строение, что и аналогичные органы электрического ската, однако сила удара много больше. Как и у скатов, эти удары отпугивают врагов и оглушают добычу.
         Однако электрические рыбы вырабатывают также слабые токи, которые используются ими таким же образом, как мы используем сигналы радарных установок. Electrophorus производит слаботочные импульсы, идущие по всем направлениям. Все предметы, как неподвижные, так и движущиеся, как бы воздействуют на рисунок сигнала, поскольку их электропроводность отличается от электропроводности воды. Рыба, улавливая эти изменения, получает достаточное представление об окружающей ее среде, чтобы избежать врагов, различного рода препятствия и отыскать себе пропитание. Такие существа, как Electrophorus и некоторые другие пресноводные и морские рыбы, в состоянии воспринимать эти перемены.
         Если рыбы ощущают столь незначительные изменения напряженности создаваемого ими электрического поля, то, возможно, они могут использовать свои гальванические способности для того, чтобы разговаривать друг с другом. Японские исследователи установили, что некоторые электрические рыбы реагируют на импульсы, посылаемые другими рыбами, изменением характера собственных импульсов (Впервые это установили не японские исследователи, а английский ученый X. В. Лисман в своей классической работе по слабым электрическим органам. (Подробнее см. «Эволюция электрических органов у рыб», Природа, № 11, 1959.)). Поэтому нетрудно себе представить двух угрей, переговаривающихся между собой при помощи некоей доморощенной азбуки Морзе.
         Когда известный немецкий естествоиспытатель Александр фон Гумбольдт наступил на электрического угря, он жаловался, что «весь день испытывал острейшую боль в коленях и почти во всех суставах». Испытывают ли такую боль рыбы? Разумеется, никто не знает этого наверняка, но, судя по наблюдениям, они не испытывают ее столь остро, как люди. Боль — понятие не только физическое, но и психологическое. У людей физическая боль возникает в результате передачи в кору головного мозга информации с помощью сенсорных нервов. У рыбы нет коры головного мозга или подобного ему органа (Тем не менее рыбы способны накапливать жизненный опыт, что связано с образованием многочисленных условных рефлексов. В частности, эту их способность подтверждают опыты П. Розина и Дж. Майера. В аквариуме, где сидели караси, был установлен рычажок, нажимая на который в аквариум можно было пустить холодную воду. Затем воду в аквариуме начали нагревать. Караси быстро научились нажимать на рычажок, как только им становилось слишком жарко, и нажимали до тех пор, пока не устанавливалась приятная для них температура.).
         Часто рассказывают историю про одного рыбака, поймавшего рыбу на крючок, впившийся ей в глаз. Когда он вытащил крючок, вместе с ним вылез и глаз. Рыбак бросил рыбу назад в воду и решил испробовать, что за наживка — рыбий глаз. Не успел он забросить леску, как на крючке у него оказалась рыба. И когда наш приятель решил посмотреть, что это за рыба, он, к своему изумлению, обнаружил, что это то самое одноглазое существо, которое он швырнул в воду (Это не сказки. У редактора точно такой случай произошел с речным окунем на реке Ах (приток реки Конды).). По-видимому, рыба не испытывала значительного психологического или эмоционального воздействия боли, а физическая боль была не настолько велика, чтобы помешать ей искать пропитание.
         Чем ниже находится животное на эволюционной лестнице, тем сильней должно быть воздействие, чтобы болевая реакция стала очевидной. Видимо, подобные существа или вообще нечувствительны к боли, или же просто не в состоянии выразить ее привычным для человека способом. Да и то сказать, если бы каждая рыба, попав на крючок, издавала пронзительный вопль, рыбная ловля превратилась бы в сплошной кошмар.
«ЖИВЫЕ МЕТЕОРЫ»
         Самый большой, самый развитый, наиболее разнообразный надотряд морских рыб — колючеперые (По классификации, предложенной Р. Гринвудом, Д. Розеном, С Вейцманом и Дж. Майерсом в 1966 году.). Весьма вероятно, что это последний из главных надотрядов, которые возникли в процессе эволюции. В него входят создания быстрые, яркие и сложные, как по своей форме, так и по поведению. Группа эта обязана своим названием плавникам, укрепленным прочными, иглообразными шипами, а не мягкими лучами. Обычно передний спинной плавник у них колючий, а задний — мягкий. Брюшные плавники расположены в плечевой позиции. Плавательный пузырь, как правило, хорошо развит, количество газа в нем можно строго регулировать. Однако группа эта столь широка, что любой из ее представителей может иметь лишь одну, а то и ни одной из названных особенностей.
         Большинство колючеперых принадлежит к двум подотрядам: скумбриевидных (тунец, ставрида, скумбрия и др.) и окуневидных рыб (морской окунь, групер, луфарь, хэмулида и др.). Первые блуждают по открытому океану, в то время как из вторых группируется основной состав прибрежных хищников. К колючеперым относятся также хек, мерланг и треска — косяковые рыбы, живущие в глубоких, холодных слоях воды, — а также камбалы, палтусы и морские языки.
         К скумбриевидным принадлежат наиболее быстроходные обитатели Мирового океана. Это прожорливое, чрезвычайно хищное племя состоит из 60 различных видов макрелей и тунцов; сюда входят также марлины и меч-рыба. Многие проходят огромные расстояния от мест кормежки до нерестилищ. Большинство из них обладают обтекаемой, стремительной формой, как бы воплощающей их мощь. Зачастую бока этих рыб и брюхо серебристые или радужные, а спина роскошного сине-зеленого цвета. Умеющие постоять за себя, рыбы этого рода доставят вам немало волнующих минут, если вы решите половить их или понаблюдать за ними.
         К ближайшим родственникам тунца относятся меч-рыба, парусники и марлины. Мощная меч-рыба (Xiphias gladius) не раз пронзала своим острым плоским мечом корпуса судов. Обитающая во всех теплых морях, меч-рыба достигает в весе до 990 килограммов, а в длину около 6 метров, причем треть длины составляет меч. Некоторые авторитеты считают ее самой крупной из всех костистых рыб.
         У марлина же и парусника верхняя челюсть вытянута не в виде длинного плоского меча, а в виде копья. Оно используется вместо дубинки, с помощью которой хищник избивает жертву до потери сознания (Это утверждение многими учеными, в том числе американскими, ставится под сомнение. Предполагается, что у меч-рыбы, марлинов и парусников меч (копье) каким-то образом выгодно влияет на поток воды, обтекающий рыбу при броске. Возможно, иногда меч используется и для нападения на врагов. Удары мечом в суда скорее всего непреднамеренны и случаются при бросках на добычу — на рыб, которые любят вертеться возле любых плавающих предметов. Довольно мелкая рыба, которую находят в желудках меч-рыбы, марлинов и парусников, обычно не несет на себе никаких следов удара мечом.). Эти два близких сородича внешне сходны между собой, если не считать изящного спинного плавника, давшего паруснику его название. Назначение этого живого паруса до сих пор остается одной из загадок подводного мира.
ЗУБЫ И ПИЩА
         Хотя внешность и меню меч-рыбы заставляют нас предполагать противоположное, она беззуба. Как и большинство рыб, она заглатывает добычу целиком. У марлина зубы имеются, но, подобно многим зубатым рыбам, он использует их для того, чтобы держать добычу, а не для разжевывания.
         Эволюционное развитие и среда выработали у рыб определенную форму зубов, челюстей и рта, по которой можно определить, чем и где питается рыба. У некоторых видов рыб зубы похожи на скальпели, которые режут и рассекают добычу. Страшная барракуда вооружена длинными клыками, чтобы держать жертву, и мелкими зубами с острыми, как кинжал, краями, рассекающими ее аккуратно, точно нож мясника.
         У рыб наподобие странной зубатки, что водится в Северной Атлантике, задняя часть рта снабжена массивными «жевательными» зубами, которыми они раздавливают панцири моллюсков и ракообразных. Пестро расцвеченные рыбы-попугаи принадлежат к немногим видам, разжевывающим пищу; некоторые жуют водоросли глоточными зубами наподобие коровы, жующей жвачку, у других зубы превратились в крепкие клювы для того, чтобы срывать твердые как камень «коконы» коралловых полипов. У морских коньков, морских игл и некоторых других рыб рот вытянут в виде трубки, с помощью которой они словно шприцем всасывают мелкие организмы.
         Атлантическая макрель (Scomber scombrus), питающаяся планктоном, сельдь, анчоусы, мойва и многие другие рыбы выцеживают пищу из моря точно так же, как это делают киты и гигантские акулы. Похожие на зубья гребня, жаберные тычинки на внутреннем краю жаберных дуг улавливают приносимые водой растения и животных, прежде чем те успевают достичь чувствительных жаберных лепестков и повредить их. Движениями мускулов глотки эта пища заталкивается в пищевод и желудок.
         У рыб, которые кормятся в открытом море или у поверхности, рот терминальный (конечный), причем иногда нижняя челюсть у них длиннее верхней. У рыб же, находящих пищу на морском дне, верхняя челюсть длиннее, рот расположен на нижней стороне головы; у некоторых рыб жаберные перепонки действуют наподобие пылесосов. Быстроходный хек, который пожирает собственных младших и более слабых собратьев, имеет дьявольские челюсти. Острые, с жалом, как у остроги, зубы на эластичных шарнирах загибаются внутрь, позволяя жертвам свободно проникнуть в пасть, а затем встают на место, закрывая «выход» наружу.
ДОННЫЕ РЫБЫ НОВОЙ АНГЛИИ
         К семейству тресковых относятся сайда и пикша. Сверкающая зеленовато-коричневая сайда (Pollachinus virens) ловится в ноябре и декабре, когда она подходит вплотную к побережью Новой Англии для нереста. Сородич сайды — пунцово-серая пикша (Melanogrammus aeglefinus) — выковыривает своими жесткими губами из песчаного и гравийного грунта крабов, двустворчатых моллюсков, червей и морских звезд. В рыбном промысле у берегов Новой Англии пикша по объему вылова уступает лишь морскому окуню, а по стоимости — лишь омару.
         Донные рыбы — это виды рыб, которые водятся на дне или в придонных холодных водах. Ежегодно на участке континентального шельфа от пролива Лонг-Айленд до Ньюфаундленда площадью 630 000 квадратных километров рыбаки вылавливают около 225 тысяч тонн пикши, морского окуня, хека, мерланга, трески, сайды, тая, менька и камбалы.
         Морские языки и камбалы вместе с палтусами, тюрбо, ершоватками, ромбами относятся к отряду камбалообразных, куда входит около 600 различных представителей. Все они прекраснейшим образом приспособлены к жизни на дне.
         Одна самка этого буро-серого палтуса откладывает до 3,5 миллиона икринок. Но эта фантастическая цифра не является необычной для морских рыб. Так, самка трески (Средних размеров; минимальная плодовитость самок трески — около 0,5, максимальная — более 3 миллионов икринок.) постоянно носит в своем яичнике от 4 до 6 миллионов икринок. Морские щуки, близкие родственники трески, откладывают от 25 до 30 миллионов икринок (Крупные самки откладывают около 60 миллионов икринок.). А огромная океанская луна-рыба откладывает целых 300 миллионов икринок. Если бы все эти икринки были оплодотворены и превратились во взрослых рыб, то через несколько лет Мировой океан кишмя кишел бы луной-рыбой, треской и палтусом. Однако шансов выжить — один из миллиона с лишком.
РАЗМНОЖЕНИЕ
         Большинство океанских промысловых рыб собирается для нереста в определенное время и в определенных местах. Самки выбрасывают тяжелую ношу икринок в воду, а самцы приблизительно тогда же выпускают молочного цвета облака спермы. Каждая клетка спермы, извиваясь, приближается к обнаженной икринке; этому крохотному головастику дано всего лишь несколько секунд для того, чтобы он мог успеть совершить одно-единственное путешествие. Оплодотворенные икринки — прозрачные, почти невидимые сферы — опускаются на дно или всплывают на поверхность. Тысячи икринок исчезают в глотках голодных хищников, многие тысячи гибнут под воздействием неблагоприятных температур, химического состава воды и течений. Из 5 миллионов икринок, отложенных самкой трески, выживает меньше 50 тысяч. У фактически беспомощных мальков не больше шансов выжить. Этим-то и объясняется фантастическое число откладываемых икринок. Оно обеспечивает выживание по крайней мере двух экземпляров, которые, размножившись в свою очередь, продолжат существование рода.
         Другие рыбы и высшие животные используют более эффективные способы размножения — ухаживание, внутреннее оплодотворение, строительство гнезда. Это увеличивает шансы на соединение половых клеток и выживание молоди. У акул оплодотворение внутреннее, и, находясь у большинства видов этих рыб в материнском чреве, яйца оказываются под надежной защитой. Кроме того, многие акулы дают своим неродившимся детенышам больше пищи, чем та, что заключена в желтке. Лишь немногие океанские костистые рыбы способны на это. Эмбрионы некоторых акул получают питание из материнской крови через плаценту, напоминающую человеческую.
         Такие надежные способы открыть молоди дорогу в жизнь обеспечивают выживание значительного числа мальков. Поэтому количество потомства может быть невелико. Некоторые акулы производят не больше детенышей, чем люди. Небольшие семьи — преимущество, когда враги немногочисленны, а выживаемость высока. Многочисленное потомство пожрало бы всю наличную пищу.
         Рыбы, обитающие в реках и ручьях, строят свои гнезда наподобие птиц. Но их пелагические родичи редко занимаются подобной деятельностью, поскольку в открытом океане трудно найти место для строительства гнезда. Многие рыбы, живущие в прибрежных районах, используют выбоины в рифах, расселины в камнях, отмели, жестяные банки, обломки затонувших судов и другие предметы, подходящие для этой цели. Некоторые виды рыб изобрели самые удивительные способы защиты молодняка. Так, самцы морского сома вынашивают икру во рту, все это время обходясь без пищи; морские иглы соединяются между собой в виде буквы S, и во время этого объятия самка запихивает яйца в брюшную сумку самца.
         Морские коньки предаются замысловатому ухаживанию в виде танца, во время которого самка и самец кружат один вокруг другого. В завершение этого танца самка откладывает 600 кирпично-красных икринок в сумку самца, и родитель заботится о них до тех пор, пока они не проклюнутся. Сумка, в сущности, представляет собой матку, и икринки получают питание из крови самца. И именно отец должен испытывать «родовые муки».
         Явное ухаживание, подготовка гнезд, спаривание и забота о потомстве доказывает, что рыбам свойственны инстинкты и эмоции, которые, как полагали прежде, типичны лишь для высших животных. Самцы колюшки строят замысловатые гнезда, наряжаются в пестрые одежды и исполняют сложный зигзагообразный танец — все для того, чтобы привлечь внимание самок. Самец каллионимуса нежно поддерживает самку плавниками, и обе рыбы плывут вместе по направлению к поверхности, извергая при этом икру и молоки. Некоторые губаны предаются странному «брачному танцу», во время которого самец и самка, двигаясь вверх, то приближаются друг к другу, то отступают, одновременно взмахивая грудными плавниками и разевая рот.
МОРСКИЕ ПОБРАТИМЫ
         У большей части из 450 различных видов губанов самцы, отправляясь «по невесту», наряжаются, словно самые пестрые птицы. Некоторые из них надевают также яркую ливрею, когда оказывают неоценимые услуги другим рыбам. Покойный Конрад Лимбах (океанографический институт Скриппса) впервые наблюдал их любопытное поведение в 50-х годах, ныряя в легководолазном снаряжении у берегов южной Калифорнии. Он заметил скопище рыб, сгрудившихся вокруг золотисто-коричневого, сигарообразного губана, известного под названием «сеньорита» (Oxyjulis californica). Приблизившись, он с удивлением увидел, что «сеньорита» выковыривает копепод, изопод и других паразитов из кожи и чешуи сгрудившихся вокруг рыб.
         Лимбах, изучая поведение «сеньориты», установил, что виденный им эпизод не единичен. Напротив, он обнаружил, что такая чистка — «постоянный и важный вид деятельности, осуществляемый повсюду в морском мире». Не менее 26 видов рыб, 6 видов креветок, 1 вид червя и 1 вид краба избавляют от паразитов посещающих их клиентов. Последним это выгодно: настроение и здоровье их улучшаются, да и «чистильщик» имеет под рукой постоянно пополняемый запас пищи.
         Облаченный в яркое желтое одеяние в сочетании с зеленым, пунцовым или синим, бодианус (Bodianus rifus) бесстрашно заплывает в рот барракуде и находит себе ужин среди ее страшных зубов. Другие губаны служат дантистами для различных груперов, ставрид и лютианусов, извлекая кусочки пищи, находящиеся на зубах и между ними. Одна рыбка, известная мексиканским рыбакам под названием «Эль Барберо», «держит» цирюльню в Калифорнийском заливе, куда собираются клиенты со всей округи. Обладающая злобным характером мурена иногда закусывает креветками, которые извлекают у нее изо рта паразитов.
         Такая деятельность называется чистящим симбиозом (слово «симбиоз» обозначает «совместное жительство»). Это один из трех видов сожительства между морскими животными, называемый мутуализмом, при котором обе стороны извлекают выгоду и ни одной не наносится вред. К другим «сожителям» относятся морские водоросли, снабжающие кислородом кораллы, в которых они живут, взамен получая пищу. Рифовые рыбки приносят пищу анемонам в виде платы за убежище, которое они находят среди их жалящих щупалец. Анемоны снабжают пищей крабов, за что пользуются бесплатным проездом на их спинах в новые районы кормежки.
         При другом виде биологической связи, называемом комменсализмом, что в переводе означает «нахлебничество», оба партнера не несут какого-либо ущерба, но настоящую выгоду извлекает лишь один. Рыба-лоцман получает остатки с акульего стола, а прилипалы часто пользуются даровым проездом. Акулы просто терпят этих мусорщиков, не получая взамен никакой выгоды. Мерлан, пикша и номей скрываются среди ядовитых щупалец медуз. Жемчужница находит убежище в анальном отверстии голотурии, а крохотные бычки — под жаберными крышками других, более крупных рыб.
         Комменсализм — непрочное и случайное сожительство, но с течением времени оно может превратиться в паразитизм, третий вид симбиоза, при котором один из сожителей живет за счет друтого. Конкуренция в борьбе за пищу и жизненное пространство может, к примеру, вынудить копепод колонизировать поверхность тела животного, с которым они вместе «преломляют хлеб». В этом случае из временного зла вроде москитов они становятся постоянными паразитами. Отсюда один шаг до того, чтобы проникнуть в телесные полости и устроиться в тепле, сытости и безопасности, питаясь кровью хозяина, частично переваренной пищей или внутренними его тканями.
         Как и сухопутные животные, рыбы дают приют простейшим, сосальщикам, ленточным и круглым червям и другим организмам, попадающим к ним в пищевод, кишечник, желчный пузырь, сердце, печень, желудок, почки, мышцы, кровь, селезенку, яичники и семенники. Их преследуют рыбные вши (копеподы), сосущие кровь пиявки и черви, прикрепляющиеся к их телу, голове, глазам, жабрам, коже и плавникам с помощью различных присосок, когтей и липких выделений. Почти каждая рыба имеет на себе по меньшей мере два или три различных вида паразитов. Учитывая огромное количество рыб, а также тот факт, что киты и беспозвоночные тоже вынуждены терпеть непрошенных гостей, можно заключить, что существует малоизученная категория живых организмов. Количество существ, свободно живущих на суше и в воде, значительно уступает невидимым легионам организмов, живущих на них и спрятавшихся в их живых тканях.
         Хотя некоторые из неприспособленных и эволюционно недавно возникших паразитов и убивают своих хозяев, девиз хорошо окопавшегося тунеядца — «живи и давай жить другим». Уничтожить хозяина — это то же, что убить курочку, несущую золотые яички, ибо в таком случае паразит теряет кров и пищу. Природа вырабатывает между хозяином и паразитом равновесие, и некоторые из крохотных паразитов обладают поистине чудесной способностью к приспособлению. Разумеется, у этих существ свои каноны, и по человеческим законам судить их не следует.
ИЗ ПРОШЛОГО
         Паразитизм — явное доказательство того факта, что борьба за пищу и жизненное пространство вынуждает животных с их высокой способностью к размножению проникать во все уголки, где только возможна жизнь. Когда обстоятельства впервые вынудили одно существо проникнуть в тело другого существа, был совершен гигантский шаг в новую, прежде не исследованную область. Те же самые факторы послужили причиной аналогичного, хотя и более важного явления — выхода на сушу первого позвоночного. Ни один из этих шагов не был осуществлен сразу. Скорее, каждый из них представлял ряд эволюционных шажков, постепенно делавшихся в течение миллионов лет.
         Когда из-за перемены климата, происшедшей около 400 миллионов лет назад, многие пруды и реки превратились в болота или высохли, рыбы выработали способ добираться до воды и переживать периоды засухи. Они научились существовать в мелких, застойных лужах благодаря кислороду, которым насыщен поверхностный слой воды; затем они стали высовывать рыло наружу и глотать воздух.
         После того как рыбы обрели привычку глотать воздух, площадь поглощения кислорода у них увеличилась благодаря развитию разветвленных надвое выростов глотки, уходивших в глубь тела по обе стороны внутренних органов. Так возникли легкие.
         Когда климатические условия улучшились, небольшая часть рыб сохранила способность дышать воздухом. Некоторые из потомков этих созданий дожили до настоящего времени. Учитывая их умение ходить по суше и привычку дышать воздухом, нетрудно вообразить, что двоякодышащие рыбы могли некогда превратиться в первых сухопутных позвоночных. Однако они лишь бедные родственники существ, чья эволюция происходила именно таким образом. Около 375 миллионов лет назад эти существа ответвились от группы животных, ставших предками всех сухопутных позвоночных, — кистеперых, или кроссоптеригий.
         Это были громоздкие, неуклюжие создания с акульими хвостами. У них имелись парные плавники, кости которых напоминали кости ног, включая фаланги пальцев, и были заключены в мышечные ткани; плавники, похожие на ракетки для игры в пинг-понг. Нетрудно себе представить, как такие конечности превратились со временем в ноги. Грозные хищники с огромной пастью, полной острых зубов, кистеперые владычествовали в морях около 400 миллионов лет назад. Около 350 миллионов лет тому назад некоторые из них выползли на сушу, оказавшись в условиях среды, к которой они были лишь частично приспособлены. Не имея большого количества врагов, они со временем разрешили все проблемы выживания и впоследствии породили предков всех позвоночных — от тритонов до человека.
         Другие кистеперые остались в море. Со временем они уступили первенство рыбам, похожим на осетров, затем на смену им пришли лучеперые [Стр. 195. Точнее — костные ганоиды и костистые рыбы; хрящевые ганоиды (осетровые и др.) также относятся к лучеперым рыбам].
         В какой-то момент, около 70 миллионов лет назад, кистеперые внезапно исчезли, судя по ископаемым их останкам; в породах более позднего происхождения их нет и следа. Ученые, естественно, пришли к выводу, что к той поре кистеперые вымерли.
         Однако в рождество 1938 года рыбаки, занимавшиеся промыслом в Индийском океане, у берегов Южной Африки, обнаружили среди рыб, поднятых тралом с глубины 69 метров, очень странное существо. Размером и весом оно было с невысокого человека — длина составляла 1,5—1,8 метра, а вес 57 килограммов. Великолепного синеватого металлического оттенка рыба была покрыта крупной, толстой чешуей и имела мощные весло-образные плавники. Когда капитан наклонился, чтобы получше разглядеть это существо, оно разинуло пасть, полную острых зубов, и впилось ему в руку.
         Никто из находившихся на судне не видел подобного животного. Когда судно ошвартовалось в одном из доков Ист-Лондона, это существо отнесли в местный музей. Мисс Кортни Лэтимер, хранитель музея, тотчас поняла, что перед ней ценная находка, и, сделав с нее зарисовку, отправила рисунок известному ихтиологу профессору Дж. Л. Б. Смиту. Он с трудом верил своим глазам: для него животное, изображенное на рисунке, существовало лишь в виде музейных моделей да в учебниках.
         Хотя к тому времени, когда Смит своими глазами увидел это диковинное существо, от животного остались лишь кожа да часть черепа, он тотчас понял, что это самая важная из всех находок, какие удавалось сделать в море ученым. Он определил, что это один из экземпляров кистеперой рыбы, которая в течение миллионов лет скрывалась в глубинах моря, в сотнях метров от поверхности. То был целакант, морской сородич пресноводных кистеперых, которые выбрались 350 миллионов лет назад на сушу и положили начало сухопутной линии позвоночных. Смит назвал это существо латимерией в честь хранительницы музея.
         14 лет спустя, в 1952 году, из глубин моря между Африкой и Мадагаскаром был извлечен еще один целакант. Позднее в этом же районе [Стр. 197. Возле Коморских островов, на глубине 150—300 метров.] было поймано более дюжины таких живых ископаемых. Так была дописана одна из самых волнующих страниц истории науки. В пучине вод у побережья Восточной Африки люди обнаружили живого представителя ветви, давно считавшейся вымершей, — ветви, к которой относятся их прямые предки и которая соединяет между собой позвоночных обитателей суши и моря.
         Находка живого ископаемого, скрывавшегося в море 70 миллионов лет, всколыхнула воображение биологов. Они, как и встарь, принялись ломать голову, не таятся ли в мрачных глубинах под толщей воды морские животные, равноценные динозаврам и мамонтам — существам, которые давно считаются вымершими?
ХОЛОДНЫЕ РЫБЫ
         Температура также является фактором, ограничивающим предел распространения животных по глубине, но вне связи со светом рассматривать ее влияние невозможно. Океан нагревается солнцем, и оттого, что лучи его не проникают на значительную глубину, температура воды с увеличением глубины опускается. В открытом море в слое воды от 20 до 500 метров, находящемся выше термоклина, температура приблизительно одинакова: в слое скачка она резко падает, затем постепенно опускается почти до точки замерзания в самых глубоких слоях. (Офицеры «Челленджера» использовали ил, взятый со дна Атлантического океана, вместо льда для охлаждения шампанского.) Около термоклина жизнь кипит. Покойный доктор Антон Ф. Бруун, руководитель экспедиции на «Галатее», объяснял это тем, что теплолюбивые животные не опускаются ниже из-за холода, а глубоководные животные не поднимаются выше этого слоя из-за высокой температуры и, возможно, большей освещенности.
         Теплые воды, находящиеся выше термоклина, простираются в тропиках до глубины 480 метров. Примерно на этой глубине для человеческого зрения начинается полнейшая темнота. Однако глубоководные животные, особенно рыбы, обладают более острым зрением и могут видеть предметы при таком освещении, которое нами воспринимается как абсолютная темнота. Фотографические пластинки, которые намного чувствительнее к свету, чем человеческий глаз, а возможно, и глаз рыбы, регистрировали незначительную освещенность даже на глубине 900 метров.
         Освещенность меняется с глубиной. Солнечный свет (белый свет) представляет собой сочетание различных цветов, то есть колебаний волн различной длины. Эти цвета обладают различной энергией, поэтому не все проникают одинаково глубоко. Красные лучи, имеющие меньшую энергию, поглощаются в первую очередь. За ними — оранжевые, желтые, зеленые и, наконец, голубые. Во время спусков в батисфере американский естествоиспытатель Уильям Биб обнаружил, что уже на глубине 6 метров красные лучи поглощались почти полностью. На глубине 15 метров красные предметы казались темно-каштановыми или коричневыми, а преобладающим цветом становился оранжевый. Во время погружений южнее Бермудских островов Биб и его спутник Отис Бартон обнаружили, что оранжевый цвет исчез на глубине 45 метров, а желтый — на глубине 90 метров. Зеленый почти полностью поглощался на уровне 105 метров. А на глубине 240 метров они видели «лишь густейшую, какую только можно представить себе, темную синеву, не похожую ни на что, существующее наверху...».
         Это изменение освещенности с увеличением глубины оказывает значительное влияние на окраску глубоководных животных (Ниже речь идет об окраске глубоководных животных, живущих в толще воды, а не на дне.). В хорошо освещенных верхних слоях — до 150 метров — прозрачное или двухцветное одеяние наилучшим способом маскирует животное. На глубине от 150 до 480 метров преобладают серебристые рыбы. В тусклом, синеватом свете возникают блеклые тени, поэтому принцип противотени играет здесь такую же спасительную роль, что и близ поверхности. У рыб-топориков и анчоусов длиной в палец — серебристое, сероватое или радужное брюхо и бурая спина.
         Рыбы, живущие в менее освещенных слоях и поднимающиеся наверх, чтобы охотиться на обитателей верхних слоев, бывают черны как смоль, бархатисто-коричневого цвета и цвета тусклого серебра. У некоторых радужная кожа с золотистым, медным и зеленоватым отливом. Беспозвоночные, обитающие в зоне тьмы глубже 480 метров, облачены в темно-красные, пурпурные и коричневые цвета. Алые креветки глотают пунцовых червей и красноватых копепод; ярко-красные медузы грациозно проплывают во мраке, в то время как красные, лиловые и черные кальмары то и дело носятся взад и вперед в поисках добычи. Коричневые 10-сантиметровые китовые рыбки (Рыбы из подотряда Cetomimoidei отряда Cetomimimorphes.) с ярко-красными или оранжевыми челюстями и темные кинжалозубы со смахивающими на бинокли глазами лакомятся этими живописными беспозвоночными.
         Неизвестно, почему лишенные костей существа, особенно ракообразные, облачены в такие стыдливые одежды, в то время как рыбы предпочитают строгую черную или коричневую окраску (Однако в таких группах рыб, как морские окуни (Sebastinae), все глубоководные виды имеют красную окраску. Морские окуни живут в толще воды, но предпочитают держаться поблизости от дна.). Такое живописное одеяние, по-видимому, излишняя роскошь, поскольку красные лучи не проникают столь глубоко, и поэтому другим животным они кажутся серыми или черными. В своей книге «На глубине полумили» Биб указывает, что крупная красная креветка, которую он «вез» в бутылке, на глубине от 6 до 15 метров из алой превратилась в черную с оранжевым отливом. Выходит, то, что было крикливым и заметным нарядом в освещенных солнцем слоях, в сумерках превращается в камуфляж. Но не проще ли было бы одеться в коричневое или черное по примеру рыб?
НЕНАСЫТНЫЕ УТРОБЫ
         Хотя кальмар-вампир и другие глубоководные головоногие и служат пищей для легенд, они не достигают размеров двухтонного резинового кальмара, для манипулирования которым при съемках фильма «20 тысяч лье под водой» потребовалось 24 человека. Ни один пойманный кальмар-вампир не превышал 21 сантиметра. Гигантские кальмары не всю жизнь проводят в зоне тьмы; те же головоногие, которые обитают там вечно, редко достигают более полуметра.
         Если некоторые ракообразные, обитающие на глубинах, имеют огромные по сравнению с поверхностными видами размеры, то глубоководные рыбы редко достигают крупных размеров. В связи с этим фактом профессор Ч. П. Айдил писал в своей книге «Бездна»: «Если бы группа художников-сюрреалистов устроила конкурс на изображение наиболее нелепого и невероятного чудища, то они наверняка не смогли бы даже представить, насколько гротескны формы рыб, обитающих в глубоководных слоях океана... Но если бы даже у наших сюрреалистов и хватило фантазии, чтобы изобрести такие существа, то вряд ли у них достало бы воображения уменьшить этих уродов до крохотных размеров, превратив их из предметов, внушающих жуть, в предметы, вызывающие усмешку».
         Но малая величина не означает малый аппетит. Оснащенные огромной пастью и растягивающимся желудком, мрачные большероты и хиазмоды, живущие во мраке на глубине свыше 1500 метров, могут сожрать добычу величиной с себя, а то и больше. Их челюсти представляют собой систему соединенных шарнирами рычагов, позволяющую им разевать пасть наподобие живой пещеры. Вместо сталактитов и сталагмитов в этой пещере острые, как кинжалы, зубы, которые иногда загибаются внутрь для того, чтобы добыча беспрепятственно могла попасть к ним в утробу. «Резиновый» желудок в конце пещеры при необходимости может увеличиваться в несколько раз. У одного большерота в желудке была обнаружена похожая на треску рыба длиной 22 сантиметра, хотя сам хищник имел в длину всего 15 сантиметров.
         Хиазмоды еще более жадны. Зубастый черный хиазмод никогда не бывает больше 15 сантиметров, но проглатывает рыб длиной 20—25 сантиметров. Из неестественно растянутого желудка одной такой рыбы, когда ее поймали, проглядывал глаз. Глаз этот принадлежал рыбе того же самого рода, но в два раза большей.
         Такая прожорливость как нельзя кстати в глубинах, где пища попадается нечасто. Едок должен довольствоваться тем продовольствием, какое есть, и чем больше «ломоть», тем дольше животное не будет испытывать муки голода. В отличие от змей и людей, большероты, плотно пообедав, не становятся вялыми. По словам одного зоолога, «умиротворенность в глубинах невозможна», поэтому поиски пищи должны начинаться сразу же после обеда.
         Напоминающие угрей, рыбы из подотряда стомиатоидных образуют другую группу рыб со ртом-капканом; размером они с голубя и имеют «резиновый» желудок. К ним относится вспыльчивый, с острыми, саблеобразными зубами хаулиод (в Англии его называют «рыба-гадюка»). Клыки у него настолько длинны, что ему, должно быть, стоит немалого труда закрыть пасть. Черных, коричневых или серебристых, со стремительными очертаниями тела, стомиатоидных легко узнать по характерным для них мясистым бакам, или усикам. Эти усы бывают размером и формой с окурок, бывают они также длинные, утончающиеся к концу, похожие на бич, раз в десять длиннее тела. У некоторых экземпляров усики к концу утолщаются; у других они разветвляются в виде крохотного дерева или виноградной грозди. При любом, даже едва заметном движении воды около этих щупалец рыба начинает злобно щелкать челюстями. Иногда щупальца заканчиваются какой-нибудь приманкой, например ярко-красным наростом, похожим на аппетитную копеподу. В море таких ловушек для заглядевшихся полным-полно.
         Одна разновидность стомиатоидных является, вероятно, наиболее распространенной в море рыбой; она, пожалуй, многочисленнее, чем сельди, сардины и менхаден. Рыба размером с гольяна, называемая Cyclothone elongata, или «щетинкоротая», живет в средних слоях и попадается на глаза разве только ученым. Если бы можно было создать экономичное рыболовное снаряжение для промысла в толще воды на значительных глубинах, то щетинкоротых рыб можно было бы ловить и консервировать вместо анчоусов. Они могли бы использоваться для изготовления рыбного протеинового концентрата (рыбной муки), который помог бы облегчить страдания голодных, составляющих половину населения нашей планеты.
         Второе место по численности в списке глубоководных обитателей по праву занимают светящиеся анчоусы — маленькое, большеглазое создание, очень напоминающее распространенную мелководную разновидность рыб. Большинство их живет на глубине от 100 до 500 метров, но многие ночью поднимаются на поверхность в поисках пищи. Хотя существа эти так крохотны, что на фунт пойдут сотни этих рыб, на теле у них не меньше ста огоньков. У каждой из 170 разновидностей свой, характерный рисунок огней. Биб утверждал, что он «с первого взгляда мог определить, какие именно виды и сколько их находится в каждом новом улове, руководствуясь одними лишь светящимися иероглифами».
         Обладающая мрачной внешностью рыба-топорик, как и светящийся анчоус, обитает на глубине от 150 до 480 метров и носит почти такое же одеяние. Короткий, напоминающий рукоятку хвост, сжатое с боков тело и прямое, похожее на лезвие брюхо придают ей сходство с миниатюрным топориком. Попав в сеть, эти создания среди черных и красных рыб и креветок — обитателей темных глубин — выглядят, как блестящие серебряные монеты. Величиной они с монету в 50 центов или полукрону и меньше светящихся анчоусов.
РЫБЫ-РЫБОЛОВЫ
         Может случиться, что в темных глубинах рыба-топорик, бросившись на предмет, показавшийся ей сочной копеподой или светящейся креветкой, сама окажется влекомой в темную, жуткую пропасть. Если маленькая рыбка начинает вырываться, спасая свою жизнь, острые, искривленные зубы выпрямляются, преграждая жертве выход. Затем меньшие зубы заталкивают добычу в эластичный желудок. Рыба-удильщик раздобыла себе очередной «кусок хлеба».
         Одновременно смешные и свирепые, эти маленькие немыслимые существа добывают себе пропитание рыбной ловлей, как заправские рыбаки. Будучи плохими пловцами, они висят неподвижно или лежат в засаде на дне океана на глубине от 900 до 3600 метров. Первый луч колючего спинного плавника у таких рыб, обособившись от остальных, удлинился и превратился в удилище, нависшее над головой рыбы. У одних видов удилище это короткое и толстое, у других — в несколько раз длиннее тела. У одного вида удильщика имеется «складное» удилище, которое может скользить по спине, подтягивая приманку все ближе и ближе к огромной пасти.
         В результате поисков и ошибок эволюционного развития удильщики извлекли из кладовой природы целый арсенал экзотических приманок. Иногда они используют лишь мясистое утолщение на конце удочки, но чаще всего удочка разветвлена и напоминает вкусного червя или креветку. Для того чтобы жертва без труда могла отыскать приманку, почти у всех 80 видов удильщиков (за исключением двух) приманка снабжена «освещением». У одного вида светятся зубы. Ученые рыболовы с «Галатеи» извлекли на свет ранее неизвестную разновидность удильщика с раздвоенным светящимся органом, свешивающимся с неба. Доктор Бруун назвал черное, длиной в полметра широкоголовое существо «несомненно, самым удивительным трофеем экспедиции...» Ему дали название Galatheathauma axeli в честь экспедиционного судна и датского принца Акселя.
         С помощью мышц удильщик забрасывает удочку и шевелит приманкой, имитируя некое движущееся существо. Когда жертва оказывается достаточно близко, нижняя часть пасти удильщика опускается вниз, челюсти выпячиваются, а жаберные крышки внезапно расширяются. Таким образом создается мощное течение, которое затягивает жертву в разинутую пасть хищника. Большинство таких удильщиков не больше человеческого кулака, но они могут проглотить добычу величиной с себя.
         Сосредоточенные на глубине от 1500 до 1950 метров, глубоководные удильщики, должно быть, произошли от мелководных видов, как, например, морской черт (Lophis piscatorius). Такие удильщики в изобилии водятся среди скал и водорослей у берегов в тропических и полутропических водах, где они удят с помощью раздвоенной складки кожи, укрепленной на втягивающемся удилище. Самцы мелководных удильщиков имеют хорошее рыболовное оборудование: самцы же большинства глубоководных удильщиков предоставляют заниматься добычей пищи самкам. Достигнув брачного возраста, глубоководные самцы впиваются своими выпяченными зубами в брюхо, бока, лицевую и какую-либо другую часть самки. Постепенно губы и рот самца врастают в ее кожу, и все органы, кроме органов размножения, атрофируются. Системы кровообращения соединяются, и самец получает необходимое питание из крови самки. За это он оплодотворяет ее икру. Представляя собой немногим больше, чем наружный половой орган, самец продолжает расти, но достигает лишь небольшой части длины самки. Чем меньше самец, тем лучше, поскольку тем меньше потребуется пищи для того, чтобы супруги могли просуществовать.
ЖИВОЙ СВЕТ
         Это необычный вид полового сожительства является приспособлением к условиям жизни в темноте, где рыбье «население» невелико и подходящую пару найти нелегко. Самцы-удильщики обладают удивительно острым нюхом, позволяющим им находить самок. Возможно, им помогает в этом и зрение: впиваясь во тьму крупными выпуклыми глазами, они отыскивают вспышки света, излучаемые световыми органами будущей супруги. Глубоководные обитатели, вероятно, флиртуют, подмигивая огоньками, подобно светлякам на лугах, подающим световые сигналы в брачную пору.
         Расположение и цвет огней может служить признаком пола их обладателя, подобно тому как по оперению можно определить пол птицы. Самцы светящегося анчоуса имеют сверху на хвосте крупные, мощные огни, в то время как у самок на нижней части хвоста находятся более тусклые «лампы». Вероятно, светящийся анчоус узнает своих сородичей по расположению огней на брюхе, а по хвостовым огням определяет их пол.
         Живой свет в значительной мере выполняет функции, которые в освещенных водах выполняет цвет. Взять, к примеру, образование косяков. Узнав «родственные» огни, некоторые виды могут формировать косяки; во всяком случае, ориентируясь по однородным огням, находящиеся в одном косяке рыбы держатся вместе.
         Эвфаузииды отличаются тем, что перемещаются крупными «стадами», а также несут на себе множество голубовато-белых огоньков. Более мощные лампы на голове следуют за движениями их глаз и освещают тот участок, куда направлен взгляд креветки. Пожалуй, эвфаузииды используют свои фары таким же образом, как некоторые стомиатоидные — световые органы, расположенные около глаз. Исследуя антарктические воды, доктор Р. Хантер, английский биолог, однажды видел, как 30-сантиметровая стомиатоида направила сноп яркого голубого света вверх, находясь на глубине 1,5 метра. В этом снопе оказалось скопище эвфаузиид, и хищник принялся глотать их точь-в-точь, как форель ловит мух. Биб наблюдал, как «довольно крупные копеподы и другие организмы» устремились в полосу света, отбрасываемого вниз огнями на брюхе светящегося анчоуса. «Вслед за тем рыба, изогнувшись, схватила несколько этих животных».
         Можно подумать, что животное с несколькими рядами огней на брюхе и боках будет так же заметно, как океанский лайнер в темную безлунную ночь, а потому может легко стать жертвой хищников. Но если бы это было так, то подобного рода огни постепенно атрофировались бы в результате естественного отбора. Следовательно, если большинство глубоководных рыб, ракообразных и кальмаров имеют их, должно быть, они приносят им определенную пользу.
         Независимо от того, для какой цели он используется, свет этот вырабатывается двумя способами. Он излучается или светящимися клетками самого животного, или же светящимися бактериями. Любопытно, что эти бактерии из поколения в поколение гнездятся у хозяина на одном и том же месте. В обоих случаях свет вырабатывается в результате сложной химической реакции. При соединении вещества под названием «люциферин» с кислородом и катализатором получаются так называемые оксилюциферин, вода и световая энергия. Некоторые «живые фонарики» включают и выключают свой свет посредством нервных импульсов, которые то начинают, то прекращают химическую реакцию. Бактерии испускают свет постоянно, и хозяева «выключают» их, поворачивая светящийся орган так, что он исчезает из поля зрения, или закрывая его складкой кожи.
         Размеры и строение световых органов, известных под названием «фотофоры», столь же разнообразны, как и их число и расположение у различных видов животных. Они могут быть оборудованы рефлекторами, прозрачными экранами, фокусирующими линзами, приводимыми в движение с помощью мышц диафрагмами для регулирования силы света или цветными фильтрами. Бактерии, губки, медузы, черви и морские улитки предпочитают голубой или желтый свет; рыбам, кальмарам и ракообразным нравится сине-зеленый, красный или белый свет.
         Этот живой свет холоден. Вряд ли вы захотите взять в руки электрическую лампочку, горевшую хотя бы несколько минут, потому что свыше половины электроэнергии, подаваемой на нее, превращается в тепло. Но светящихся животных вы можете трогать без опаски. Во время второй мировой войны японские офицеры читали донесения при призрачном голубом свете остракод, когда находились слишком близко от расположения противника и воспользоваться карманным фонарем было невозможно. При люминесценции на теплообразование тратится менее одного процента химической энергии. Если бы люди выяснили, каким образом морские животные столь эффективно используют энергию, они смогли бы освещать свои города и автострады гораздо успешнее и дешевле.
         Отнюдь не все глубоководные обитатели имеют световые органы. Те животные, которые снабжены ими, сосредоточены на глубине от 300 до 2400 метров. Сверхчувствительные световые приборы, опущенные в Атлантике в нескольких сотнях миль к юго-востоку от Нью-Йорка, обнаруживали максимальное количество вспышек на глубине 900 метров как в дневное, так и в ночное время. Когда вместо фотометров опускают сети, то наибольшее количество рыбы, креветок, червей, сальп и медуз извлекают примерно с той же глубины — с 780 метров. Возможно, эти слои столь «многолюдны» по той причине, что последние следы солнечного света превращаются тут в нескончаемый мрак, и животные без труда могут скрываться здесь от хищников. Акванавты, совершающие путешествия по внутреннему космосу в батискафах, сообщают, что планктон почти исчезает на глубине около 300 метров, в зоне бесплодия. На глубине же от 390 до 780 метров планктон снова появляется в изобилии. Далее, по мере увеличения глубины, количество живых организмов опять уменьшается.
ЖИЗНЬ В ПРЕИСПОДНЕЙ
         Когда солнце начинает садиться и зона смешения света и мрака ползет вверх, многие животные вместе с нею движутся к поверхности. Кажется, будто некое неодолимое биологическое начало мобилизует армии обитателей глубин во всех частях Мирового океана и вынуждает их устремляться ввысь. С давних пор натуралисты знали, что в ночное время улов близ поверхности гораздо значительнее, чем днем. Но все эти существа начинают исчезать, как только первые лучи восходящего солнца вонзятся в серебристо-серые воды; начинается обратная миграция мириадов животных.
         В этих таинственных походах участвуют стаи рыб и кальмаров; тучи креветок, крылатых улиток и червей; полчища тихоходных копепод, медуз и простейших. Покрываемые расстояния и скорость перемещения некоторых видов мигрирующих животных весьма значительны. Во время таких переходов животное может испытывать страшный перепад давления (40—50 атмосфер) и разницу температур, которую вы испытали бы, попав с Исландии на экватор. Почему же такое количество животных два раза в день пускаются в столь утомительные путешествия? Миграции в море обитателей океана столь распространены, что это наводит на мысль об их огромном биологическом значении. Но каком именно?
         Наиболее очевиден такой ответ: малые животные поднимаются ради изобилия пищи в поверхностных слоях, а крупные — для того, чтобы питаться малыми животными. Но почему эти существа не живут постоянно в морских чащобах у поверхности, зачем тратить ежедневно столько энергии на миграции? Опять-таки, очевиднее всего, днем они прячутся в «пещеры» глубин подобно обитателям лесов, добывающим себе пропитание ночью, чтобы самим не очутиться в утробе хищника.
         Однако не все биологи разделяют такую точку зрения. Профессор Алистер Харди полагает, что плохо плавающие животные мигрируют из малоподвижных глубинных слоев для того, чтобы, воспользовавшись более сильными поверхностными течениями, попасть в новые районы кормежки и освоить их. Хорошие же пловцы — рыбы и кальмары — совершают миграции просто в поисках пищи.
         Большинство биологов заявляет, что основной фактор, управляющий процессом миграции, — это не что иное, как свет. Возраст же организмов, физические условия, температура и давление, очевидно, ограничивают диапазон миграции. Возможно также, что различные существа попросту предпочитают определенную степень освещенности и оттого движутся за этой зоной вверх или вниз после восхода и захода солнца. Животные, естественно, очень чувствительны даже к небольшим изменениям освещения. Даже лунный свет вынуждает их уходить вглубь; в пасмурную же погоду они поднимаются выше.
         Каковы бы ни были причины этих подъемов и спусков, они связаны еще с одним таинственным явлением — наличием глубоководных рассеивающих слоев (ГРС). Во время второй мировой войны физики, разрабатывавшие способы обнаружения подводных лодок с помощью гидролокаторов, неоднократно получали отраженные сигналы, согласно которым дно находилось на глубине 270 метров, хотя им было известно, что глубины здесь были гораздо значительнее. Кроме того, по сообщениям капитанов судов, ими были обнаружены мели там, где их не существовало; в течение многих лет на морские карты наносятся сотни банок с пометкой «СС» («существование сомнительно»). Очевидно, сигналы эхолотов отражались от какого-то предмета, находившегося между поверхностью и дном моря. Но эти «предметы» не оставались на одном месте. С заходом солнца они поднимались к поверхности, затем исчезали, снова появляясь с первыми лучами солнца и опускаясь на свою обычную глубину. Иными словами, появление ГРС совпало с вертикальной миграцией животных. Мартин У. Джонсон, американский зоолог, предположил, что звук, должно быть, рассеивался и отражался морскими животными, совершающими свои таинственные ежесуточные переходы.
         Последующие исследования установили, что ГРС — почти сплошные и существуют почти во всех океанах мира. В дневное время три, иногда пять слоев толщиной от 45 до 90 метров висят, словно пелена слоистых облаков, на глубине от 210 до 720 метров. Каждую ночь призрачные «рефлекторы» поднимаются к поверхности и рассеиваются или сливаются в широкую полосу, доходящую до глубины 150 метров.
         Много лет ученые, рыбаки и всякие умники ломали себе голову, какие же именно животные образуют эти перемещающиеся слои. Чуть ли не все виды животных оказались предметом изучения. Одними из первых, кто «подпал под подозрение», были стаи кальмаров, затем, к великой радости рыбаков, решили, что это — огромные косяки промысловых рыб.
         Спуская сети и фотокамеры в ГРС, направляя звуковые сигналы на различных животных в лабораторных условиях и наблюдая за ними с помощью батискафов, ученые в конце концов пришли к выводу, что основными организмами, производящими рассеивающий эффект, являются мелкие рыбы, креветки и сифонофоры. Все эти животные водятся повсеместно, передвигаются, по-видимому, в пределах вполне определенных слоев и могут сдвигать пределы ГРС. Панцири креветок и эвфаузиид эффективно отражают звук и вполне могут быть причиной возникновения «ложного дна». Газ, находящийся в камерах сифонофор и плавательных пузырях рыб, должно быть, обладает теми же свойствами.
         Во время спусков в батискафе около Сан-Диего доктор Эрик Г. Бархэм обнаружил скопления сифонофор, которые неподвижно висели на глубине от 255 до 435 метров, вытянув длинные щупальца во всех направлениях наподобие живой сети. Он неоднократно замечал скопления рыб длиной 10—13 сантиметров на глубине от 200 до 300 метров, а однажды на глубине в диапазоне 360—450 метров увидел столько креветок, что не смог сосчитать их. В соседнем слое толщиной 60 метров находилось множество светящихся анчоусов. А на глубине от 650 до 690 метров Бархэм обнаружил самое крупное скопление рыб.
         По мере удаления от суши и поверхности живых организмов становится все меньше и состав их изменяется. Глубоководное ложе центральной части океанских бассейнов, особенно южной части безбрежного Тихого океана, — один из самых бесплодных районов планеты. Недаром поверхность океана имеет здесь голубой цвет. Это еще одно доказательство тезиса, что на распределение жизни в глубоководных слоях значительное влияние оказывает наличие пищи в поверхностных слоях.
КРЫСОХВОСТЫ И БРОТУЛИДЫ
         Самыми распространенными обитателями глубоководного океанского ложа являются крысохвосты (Macrouridae) и бротулиды (Brotulidae). Первые более многочисленны, чем вторые, но оба вида животных могут стать важным источником пищи после того, как будут найдены экономичные способы глубоководного лова.
         Крысохвосты — близкие родственники тресковых рыб; ближайшие мелководные сородичи бротулид — морские собачки (Р. Гринвуд, Д. Розен, С. Вейцман и Дж. Майерс относят бротулид и морских собачек к разным надотрядам, Л. С. Берг — к разным подотрядам; крысохвостов и тресковых названные американские ученые помещают в разные подотряды, а Л. С. Берг — в разные отряды рыб.).
         Почти у всех крысохвостов хорошо развиты глаза, которые увеличиваются с возрастом, когда рыба опускается во все более глубокие слои. У бротулид же с увеличением глубины глаза обычно становятся меньше, а зрение слабее. Ниже 900 метров они лишь в состоянии различить огни других обитателей царства мрака. Слепые, бесцветные бротулиды, живущие на глубине 3000 метров и ниже, имеют значительное сходство с их незрячими сухопутными сородичами, обитающими в темных пещерах. Доктор Бруун назвал это явление «ответом природы на условия жизни в вечной темноте, где важны чувства иные, чем зрение, и где в борьбе за существование цвета совершенно бесполезны».
         Бротулиды, обладающие плохим зрением, в значительной степени должны полагаться на боковую линию. По мере того, как зрение их слабеет, у них все более обостряется способность воспринимать едва заметные колебания воды, создаваемые животными, когда они кормятся, передвигаются или дышат где-то поблизости. У незрячих беспозвоночных также развиваются другие чувства, позволяющие им не отставать от своих конкурентов, обладающих острым зрением. Если животное обследует достаточно большие участки океанского ложа, ползая, прыгая или плавая над ним, оно обязательно наткнется на что-нибудь съедобное — прикоснется к нему, ощутит на вкус или учует. Большинство этих слепых обитателей глубин произошло от наделенных острым зрением предков, которые жили на мелководье сотни миллионов лет назад. Очевидно, по мере перемещения этих животных во все более глубокие слои надобность в зрении у них постепенно отпадала, поэтому глаза со временем совершенно атрофировались.
         У лучеперых рыб, многие из которых слепы или имеют крохотные глаза, лучи плавников чрезвычайно длинны. Они могут использоваться для извлечения из ила червей и иного корма, а также как подпорки для передвижения. На одной из фотографий, снятых из батискафа «Триест» на глубине 6900 метров, изображена рыба, стоящая на плавниковых лучах, словно на треножнике. По словам ученых, эта рыба может с помощью такого рода конечностей прыгать по дну, словно сверчок.
ОКЕАНСКАЯ ПРЕИСПОДНЯЯ
         Глубочайшие участки океана, подвалы нашего мира, называются впадинами. Эти узкие, серповидные выемки занимают около 5 процентов поверхности нашей планеты. Глубина их от 6 000 до 11 000 метров — самой значительной из всех измеренных глубин. Если вам когда-нибудь приходилось заглянуть вниз, стоя на краю Гранд-каньона, то в какой-то мере вы можете представить себе огромные размеры этих впадин, особенно если при этом будете иметь в виду, что они в два-три раза глубже. Большая часть этих океанских пропастей проходит, изгибаясь, южнее островов, находящихся в западной части Тихого океана, но две такие впадины имеются в восточной части Тихого океана, столько же — в Атлантике и одна — в Индийском океане. Глубины впадин получили прозвище «адских», поскольку вечный мрак, стужа и страшное давление дают все основания назвать их преисподней.
         Резкой разграничительной черты между обитателями континентальных склонов и глубоководного океанского ложа не существует; один вид фауны постепенно переходит в другой. До глубины 6000 метров сколько-нибудь значительного различия в характере животного мира не наблюдается. Но глубже, в океанской преисподней, водятся существа, не похожие ни на каких других обитателей нашей планеты.
         Во впадинах живут представители всех основных групп беспозвоночных, однако из-за невозможности приспособиться к давлению ряд видов с увеличением глубины становится все малочисленнее. На глубине от 9900 до 10 500 метров обитает в 3 раза меньше животных, чем на глубине от 6000 до 6900 метров. На глубине более 7500 метров исчезают морские звезды, а балянусы, мшанки, оболочники и рыбы хотя еще и встречаются, но очень редко.
         Самой глубоководной рыбой, какую удалось выловить, считалась до недавних пор бротулида Bassogigas profundissimus, размером 16 сантиметров, извлеченная с глубины 7160 метров из Яванского желоба, что к югу от Явы, экспедицией на «Галатее». Bassogigas, одна из трех видов рыб, которые, как известно, водятся во впадинах, была рекордсменом до тех пор, пока советские ученые не выудили рыбу с глубины 7587 метров в северо-западной части Тихого океана.
         Абиссальные рыбы сероваты или белы; большинство их совершенно слепы. Многие глубоководные ракообразные имеют чрезвычайно длинные ноги и по сравнению с их сородичами, обитающими на меньших глубинах, достигают гигантских размеров.